It is up to all of us to become His moral superior (с) Vetinari
поток обкуренного сознания.неприятный текст. да, мне такие нравятся
Арийская сучка протирает коленями пол, отовсюду доносятся гиканье и свист. Они заглушают влажные отзвуки минета, и это несколько портит ситуацию, но какого ж дьявола… Крис блаженно расправляет плечи, позволяя ухмылке плавно преобразиться в ту самую блядскую улыбку, когда глаза пьяно щурятся, а губы растянуты до того, что можно увидеть, как свет лампы отражается на кончиках клыков.
Запрокидывая голову, Крис выставляет напоказ влажное горло.
Мальчишеские губы слишком торопливы. Оно и понятно.
Говорят, Кристофер Келлер до смерти замучил трех мальчиков, которые брали у него в рот.
Но сначала, конечно, он заплатил им по десятке.
Десятки у него были от Скупщика. Покупая кокаин, он специально разменивал чистенькую сотню на несколько трухлявых, забрызганных зеленой слизью бумажек с изображением Гамильтона.
Вперед, членосос!
С кокаиновой прохладой в носу, с белыми вспышками наслаждения в поблекших от усталости глазах. Отдохни и не волнуйся.
- Крошка, у меня для тебя кое-что есть. – луна очерчивает контур человеческих пальцев в прорехе полиэтиленового мешка. – Не бойся, детка.
Тюремный потолок весь в трещинах.
Не бойся, мой сладкий.
Язык у арийской шлюхи - мокрая черная пиявка. Сукно бильярдного стола под пальцами Криса растекается болотной тиной. Хорошо. Ему не было так хорошо, так легко с тех пор, как он принял решение ограбить проклятый магазинчик. Поймайте меня.
В чем, собственно дело? В свои семнадцать лет Крис тоже стоял на коленях. Тогда у него были длинные волосы, перетянутые черной резинкой и майка с надписью, прославляющая джанк, как бога всего сущего. Боги поднесли зажигалку к его волосам.
Наконец черная пиявка убралась обратно в алый нацистский рот, измазанный спермой. И люди Шиллингера засвистели пуще прежнего, приветствуя новоявленного брата. Будто это отсос стал обрядом посвящения, а не совместная экзекуция над Бичером.
Райан О’Райли сыграл с Крисом партийку в шахматы. Его ирландское нутро плевать хотело на чужие разборки. Но разговора как-то не случилось. Партия была проиграна.
Боб Рибидо столкнулся с Крисом в столовой. Ничего не сказал, только тяжело посмотрел и опустил глаза. Его спутник в цветастой панамке промолчать был не способен, но старик Боб, зная за приятелем такой недостаток, быстро схватил его за локоть и вывел из очереди.
Возмущенное «Нет, ты видел его наглую харю?» утонуло в потоке чужих баталий.
Три месяца Крис получает свои регулярных шлюх, алкоголь и сигареты. Первый месяц – только шлюх и сиграеты. На второй все чаще заменяет их алкоголем. К третьему подумывает о героине.
Посетить медблок не составляет труда. Крис появляется там, когда Бичера впервые пытаются поднять с постели. Поставить на ноги. Он кричит, он посылает персонал, толкает людей, протягивающих руку помощи. Еще слишком рано, рычит он.
Завали хлебало. За-ва-ли хле-ба-ло!
Крис уходит, пока его никто не заметил. Ночью он думает, что пора достать водку.
- Я блядь собой горжусь. – говорит Крис своему отражению в зеркале.
Рибидо не выдерживает через неделю и пять дней.
Он неловко стучится в стекло узловатыми костяшками пальцев, и Крис снисходительно кивает, позволяя ему войти.
- Бичер скоро вернется. – собираясь с духом, заявляет старик.
Крис ждет продолжения.
- К кануну рождества мы украсим пушистую ель и накроем стол, а когда дети лягут спать, - Тоби улыбается. – мы с тобой.
Крис моргает.
- Бичер скоро вернется. Сколько будет стоить его безопасность?
- Что? – Крис не верит своим ушам.
Боб сглатывает и поясняет:
- Есть ли у нас что-то, что поможет выкупить его жизнь у тебя? Не у Шиллингера, а у тебя?
Не дослушав Рибидо, Крис выходит из камеры. Нет нужды искать Райана, он всегда находит клиента первым. Ирландец вооружен огромной подзорной трубой. Он смотрит через нее на мир, иногда сморит, как Крис, вдыхая кожу, через кожу, по спирали обрабатывает новенького мальчика. «Бо-о-оже!»
Салли с экрана грозиться пальчиком. Как бы я ей засадил, да я б ей глубже. Я б ей вдул.
Я б задушил ее, и потолько потом вдул.
Гонишь, хреносос долбанный.
Закрывая уши руками, Крис пытается убежать медленным спокойным шагом. Он толкает негра, потому что слишком сосредоточен на поддержании спокойствия, завязывается драка.
Шиллингер помогает, в пятницу у них очередной спарринг, а Верна замучила ностальгия по былым временам. Но он не знает двух вещей. Первая - Райли накануне заключил с Крисом хорошую сделку. Вторая – Келлер за сегодня трижды кончил с именем Тоби на устах. Как только Верн тянется рукой к ширинке, Криса ведет в сторону, и он блюет на ботинки Шиллингера.
- Отъебись, Верн. Я давно уже не твоя поблядушка.
- Ошибаешься. Ты всегда ею был. – шипит нацист.
- В твоих мечтах.
***
Тоби пожимает плечами. Что ж, возможно это был он. возможно, он ударил Криса ножом дважды. Он признается в этом так, будто говорит, что разбил любимую чашку Шиллингера.
Упс, какое несчастье.
Крис блаженно растекается в подушку, позволяя ухмылке плавно преобразиться в ту самую блядскую улыбку, когда глаза пьяно щурятся, а губы растянуты до того, что можно увидеть, как свет лампы отражается на кончиках клыков.
Скоро лапы гасят, и лежа в темноте, слушая ровное дыхание Бичера, притворяющегося спящим, Крис понимает, что умер.
От любви и без любви.
Арийская сучка протирает коленями пол, отовсюду доносятся гиканье и свист. Они заглушают влажные отзвуки минета, и это несколько портит ситуацию, но какого ж дьявола… Крис блаженно расправляет плечи, позволяя ухмылке плавно преобразиться в ту самую блядскую улыбку, когда глаза пьяно щурятся, а губы растянуты до того, что можно увидеть, как свет лампы отражается на кончиках клыков.
Запрокидывая голову, Крис выставляет напоказ влажное горло.
Мальчишеские губы слишком торопливы. Оно и понятно.
Говорят, Кристофер Келлер до смерти замучил трех мальчиков, которые брали у него в рот.
Но сначала, конечно, он заплатил им по десятке.
Десятки у него были от Скупщика. Покупая кокаин, он специально разменивал чистенькую сотню на несколько трухлявых, забрызганных зеленой слизью бумажек с изображением Гамильтона.
Вперед, членосос!
С кокаиновой прохладой в носу, с белыми вспышками наслаждения в поблекших от усталости глазах. Отдохни и не волнуйся.
- Крошка, у меня для тебя кое-что есть. – луна очерчивает контур человеческих пальцев в прорехе полиэтиленового мешка. – Не бойся, детка.
Тюремный потолок весь в трещинах.
Не бойся, мой сладкий.
Язык у арийской шлюхи - мокрая черная пиявка. Сукно бильярдного стола под пальцами Криса растекается болотной тиной. Хорошо. Ему не было так хорошо, так легко с тех пор, как он принял решение ограбить проклятый магазинчик. Поймайте меня.
В чем, собственно дело? В свои семнадцать лет Крис тоже стоял на коленях. Тогда у него были длинные волосы, перетянутые черной резинкой и майка с надписью, прославляющая джанк, как бога всего сущего. Боги поднесли зажигалку к его волосам.
Наконец черная пиявка убралась обратно в алый нацистский рот, измазанный спермой. И люди Шиллингера засвистели пуще прежнего, приветствуя новоявленного брата. Будто это отсос стал обрядом посвящения, а не совместная экзекуция над Бичером.
Райан О’Райли сыграл с Крисом партийку в шахматы. Его ирландское нутро плевать хотело на чужие разборки. Но разговора как-то не случилось. Партия была проиграна.
Боб Рибидо столкнулся с Крисом в столовой. Ничего не сказал, только тяжело посмотрел и опустил глаза. Его спутник в цветастой панамке промолчать был не способен, но старик Боб, зная за приятелем такой недостаток, быстро схватил его за локоть и вывел из очереди.
Возмущенное «Нет, ты видел его наглую харю?» утонуло в потоке чужих баталий.
Три месяца Крис получает свои регулярных шлюх, алкоголь и сигареты. Первый месяц – только шлюх и сиграеты. На второй все чаще заменяет их алкоголем. К третьему подумывает о героине.
Посетить медблок не составляет труда. Крис появляется там, когда Бичера впервые пытаются поднять с постели. Поставить на ноги. Он кричит, он посылает персонал, толкает людей, протягивающих руку помощи. Еще слишком рано, рычит он.
Завали хлебало. За-ва-ли хле-ба-ло!
Крис уходит, пока его никто не заметил. Ночью он думает, что пора достать водку.
- Я блядь собой горжусь. – говорит Крис своему отражению в зеркале.
Рибидо не выдерживает через неделю и пять дней.
Он неловко стучится в стекло узловатыми костяшками пальцев, и Крис снисходительно кивает, позволяя ему войти.
- Бичер скоро вернется. – собираясь с духом, заявляет старик.
Крис ждет продолжения.
- К кануну рождества мы украсим пушистую ель и накроем стол, а когда дети лягут спать, - Тоби улыбается. – мы с тобой.
Крис моргает.
- Бичер скоро вернется. Сколько будет стоить его безопасность?
- Что? – Крис не верит своим ушам.
Боб сглатывает и поясняет:
- Есть ли у нас что-то, что поможет выкупить его жизнь у тебя? Не у Шиллингера, а у тебя?
Не дослушав Рибидо, Крис выходит из камеры. Нет нужды искать Райана, он всегда находит клиента первым. Ирландец вооружен огромной подзорной трубой. Он смотрит через нее на мир, иногда сморит, как Крис, вдыхая кожу, через кожу, по спирали обрабатывает новенького мальчика. «Бо-о-оже!»
Салли с экрана грозиться пальчиком. Как бы я ей засадил, да я б ей глубже. Я б ей вдул.
Я б задушил ее, и потолько потом вдул.
Гонишь, хреносос долбанный.
Закрывая уши руками, Крис пытается убежать медленным спокойным шагом. Он толкает негра, потому что слишком сосредоточен на поддержании спокойствия, завязывается драка.
Шиллингер помогает, в пятницу у них очередной спарринг, а Верна замучила ностальгия по былым временам. Но он не знает двух вещей. Первая - Райли накануне заключил с Крисом хорошую сделку. Вторая – Келлер за сегодня трижды кончил с именем Тоби на устах. Как только Верн тянется рукой к ширинке, Криса ведет в сторону, и он блюет на ботинки Шиллингера.
- Отъебись, Верн. Я давно уже не твоя поблядушка.
- Ошибаешься. Ты всегда ею был. – шипит нацист.
- В твоих мечтах.
***
Тоби пожимает плечами. Что ж, возможно это был он. возможно, он ударил Криса ножом дважды. Он признается в этом так, будто говорит, что разбил любимую чашку Шиллингера.
Упс, какое несчастье.
Крис блаженно растекается в подушку, позволяя ухмылке плавно преобразиться в ту самую блядскую улыбку, когда глаза пьяно щурятся, а губы растянуты до того, что можно увидеть, как свет лампы отражается на кончиках клыков.
Скоро лапы гасят, и лежа в темноте, слушая ровное дыхание Бичера, притворяющегося спящим, Крис понимает, что умер.
От любви и без любви.
@темы: фанфик, Не жди блять вдохновения!