...

[Миссис Хикс]

Автор: Миссис Хикс
Название: Оз. Возвращение.
Фэндом: LoM
Размер: миди
Дисклеймер: не имею, не мое.
Рейтинг: PG-15
Комментарий: Приквел "Оз"


Утро начинается с музыки. Я широким жестом раздвигаю шторы, потягиваюсь до хруста в спине и бреду в ванную. На кухне из радиоприемника, стоящего между коллекцией специй и сломанным таймером для плиты, доносится голос Элвиса.
Пританцовывая, я споласкиваю бритву в струе воды, и пена течет по пальцам. Шаг влево, шаг права, вперед, покрутить бедрами, подмигнуть своему отражению…Покончив с бритьем, я картинно разворачиваюсь в собственном танцевальном па, выхватываю расческу из стаканчика и принимаюсь приглаживать непокорный вихор на затылке.
I can't stop loving you – поет Элвис.
So I've made up my mind
To live in memory
Of such an old lonesome time
Я выбрасываю в воздух растопыренную пятерню и со следующего куплета начинаю подпевать. Знаю не все слова, но какое это имеет значение, когда поет само сердце.
I can't stop wanting you
It's useless to say
So I'll just live my life
In dreams of yesterday.

Those happy hours
That we once knew
Though long ago,
They still make me blue
Семидесятые года прекрасны своей музыкой, думаю я, пытаясь повторить знаменитую походку Короля. В пижамных штанах получается не так стильно, как хотелось бы, но я и не думаю прекращать дурачиться. Это определенно замечательное начало дня.
They say that time
Heals a broken heart
But time has stood still
Since we've been apart
Затем Элвис снова пропевает два первых куплета, и так как это повтор – я уж точно знаю нужные слова. И даже то, что я путаю носки, одевая непарные, и теперь пою, прыгая на одной ноге, стягивая дурной носок, не лишает меня воодушевления. Когда носок с зигзагом, а не с полоской на боку откинут прочь, приходит время протянуть последнюю строку.
I can't stop wanting you
It's useless to say
So I'll just live my life
In dreams of yesteEEERDAAAYYYYY!
Мне едва хватает воздуха, но я справляюсь. Выверенным жестом выправляю воротничок светлой рубашки и покидаю квартиру.
Правда спустя пару мгновений возвращаюсь, нахожу за кроватью брошенный носок, аккуратно складываю его в нужный ящик и только потом отправляюсь на работу.
Три месяца прошло с тех пор, как я спас друзей в тоннеле. Три месяца вполне хватило на реабилитацию к здешнему воздуху. И вот я снова оказываюсь на крыше, в иной ситуации, но все же, все же…
Нельзя упасть. Ни в коем случае.
Позади бежит Крис. Я отчетливо слышу его дыхание и громкие неосторожные шаги.
- Винтцелл, стой! – кричит Скелтон уходящему от погони подозреваемому, но тот только ускоряется, прыгает на соседнюю крышу и исчезает за рекламным щитом.
Я не трачу энергию на крики. Мне вовсе не улыбается вести преследование на высоте, но такая уж моя работа. Так что я покрепче стискиваю зубы, подбегаю к парапету и прыгаю. Приземление получается удачным – слава Богу! Оглядываюсь на Криса – и вовремя. Потому что нерасторопный детектив поскальзывается на черепице, ноги его разъезжаются, он взмахивает руками, пытаясь удержать равновесие, но его тело не слушается.
Я осторожно бегу по раскаленной от солнца черепице, огибая рекламный стенд, и ловлю Скелтона за руку.
- Ох. Спасибо, босс. – выдыхает парень, забираясь наверх.
- Будь внимательнее!
- Я был бы лепешкой внизу, если бы не вы, босс.
- Крис, Винтцелл! – напоминаю я, и погоня возобновляется.
Мне очень тяжело далось это возвращение из две тысячи шестого. Помимо разбирательств и бумажной работы, всхлипов Энни и укоризненных взглядов, дней проведенных у больничных коек друзей было еще одно. То знание, что я принес с собой из будущего. Или то время, которое я провел у могил Криса и Рэя и Энни. Теперь я просто не могу не оглядываться на них. И если Рэй с негодованием встречает заботу о себе, то присматривать за Крисом мне не мешает ничего. Но это утомляет. Терзают вопросы: если это Чистилище, можно ли здесь умереть? Если да, то я не позволю этому случиться ни с Крисом, ни с Рэем, ни с Энни. Да с кем бы то ни было.
- So I'll just live my life –шепчу я, разворачиваясь.
Любопытные прохожие, конечно, тыкают в копов пальцами, дети что-то кричат, а я жмурюсь от солнца, отыскивая фигуру беглеца. Не уйдешь, гаденыш!
Вскоре погоня приводит грабителя в тупик. Винтцелл пялится вниз: бежать некуда.
- Вы арестованы, мистер. – говорит Крис, вытаскивая значок.
- Не приближайтесь! Иначе я спрыгну. – вопит мужик, балансируя на самом краю.
- Ага. Самое нелепое ограбление банка определенно стоит вашей жизни. –кривлюсь я. – Пройдемте с нами, Винтцелл. Сейчас вам кажется, что весь мир против вас, но это не так, я клянусь.
- Нет. – мужик делает еще шаг к краю. – Нет, мне не нужна эта жизнь. Я неудачник!
- Послушайте, - Сочувственно опускаю плечи и натягиваю на себя милую полуулыбку, - это просто ошибка, людям свойственно ошибаться, и после нее в вашей жизни будет много чего хорошего.
- Меня никто не ждет здесь. – Винтцелл активно мотает головой. – Вы не знаете, что такое жизнь неудачника!
- Босс, - шепчет Крис, - отвлеките его, а я смогу…
- Вот! Вот! Вы уже шепчетесь, строите заговоры! – вскрикивает мужик, вытягивая шею, чтобы взглянуть вниз, на асфальтовую дорогу. – Против меня, вы против меня!
- Ты совершил преступление. – говорю. – Мы – офицеры полиции. Это закономерно, но это не стоит твоей жизни. Даже если тебе кажется, что это последнее, что тебе осталось, это не так. Не прыгай. Не надо, поверь мне.
Крис замирает, слушая мою речь, и мне кажется, что он пугается тех самых интонаций моего голоса, тех самых, самых правдивых в мире. Будто я точно знаю, о чем говорю. А я и знаю. И Винтцелл верит мне, он медленно отходит от края и позволяет заковать себя в наручники.
- Пусть я неудачник, - говорит он мне, когда мы спускаемся по лестнице, - но вы… вы больной.
Я лишь пожимаю плечами. Как скажешь, придурок, как скажешь.

***

Я чувствую себя как в парилке. В здании Демартамента ужасно душно, дешевый сигаретный дым воняет особенно мерзко, он витает в воздухе, как чудовище с щупальцами и прилипает к одежде и к влажной коже. Небывалая для Манчестера жара опустилась на город. Вентилятор пару раз фыркает и приказывает долго жить. Я поднимаюсь со стула и расправляю плечи, пытаясь привести в порядок рубашку, прилипшую к спине. Я уже запер Винтцелла, заполнил нужные бумаги и даже сделал их копии. Неотложных дел не наблюдалось, так что я просто оглядываюсь. М-да. С табачным дымом надо что-то делать.
- Прошу минуту внимания! – громко говорю я, выходя в центр. – Я понимаю, что это привычка, но вы можете воздержаться от курения на данный момент? Здесь и так душно.
- Воздержаться? – Рэй с наслаждением выдыхает дым в мою сторону. – Ваш любимый глагол, босс?
- Неужели всем здесь приятно дышать этим смрадом? – восклицаю я. – Парни, да вы что?
Отдел Ханта сразу же обращается в стадо жвачных копытных. Полицейские таращатся на меня с вежливым недоумением «Отвали, чудик».
- Понятно. – вздыхаю я.- Великолепно.
Поворачиваюсь, чтобы уйти из этого адского места. Пойти в столовую? Можно устроить обеденный перерыв… нет, жара отшибла аппетит. Тогда лучше спуститься в раздевалки, там прохладнее.
- Скатертью дорожка. – шепчет некто, и это заставляет меня обернуться. Я успеваю заметить, как Рэй «виновато» утыкается в документы.
Внизу и правда прохладнее. Там сидит Энни, подкрашивающая губы. Ловлю отражение ее глаз в зеркале и приветливо улыбаюсь.
- Отличный арест, сэр. – хвалит девушка, кокетливо склоняя голову. – Я уже слышала новости, ты прекрасно справился, Сэм.
- Да. Но это дело – скорее новый анекдот, нежели заголовок в газете.
Присаживаюсь на диван и вытягиваю ноги. Анекдот, я сам по себе один большой анекдот, думается мне, сижу себе и жду чуда. Жду чего-то, будто бы оно само ко мне придет и расскажет, почему я заплатил штраф кладбищенскому сторожу в 2006ом году. Засиделся у могилы Картрайт и пропустил закрытие, Боже милостивый. Может быть, мне стоит пригласить ее. Сходить к примеру в какой-нибудь клуб. И у нее тогда снова будут блестки в волосах.
- Наверняка скоро будет гроза. – говорит Энни. – Такая духота сейчас… Как психолог скажу тебе: это не самое благоприятное время. Больные люди, психологически нестабильные, переживают сильнейшие стрессы, когда поднимается столбик термометра. Это время маньяков.
- Угу. Сейчас один психически нестабильный коп с комплексом Бога вернется от суперинтенданта, и разразиться гроза. – протягиваю я и невесело усмехаюсь. Потому что верю, что предчувствия сбудутся.
- Ханту не к чему будет придраться. Винтцелл подписал признание. Ты выполнил свою работу. Все отлично.
- Все тип-топ.
И Энни, конечно, снова улыбается, потому что это Энни.

***
- С днем Рожденья тебя! С Днем Рожденья тебя! – это было в прошлом месяце, я отмечал свой праздник в кругу друзей и коллег.
С Днем рожденья, Сэмми-бой.
С Днем.
Поздравляем.
Я уже знаю, как протекают подобные вечеринки, моя исключением не становится. Воздушные шары и много-много виски. Блестки и смех, и Крис, которого рвет в ящик для писем и жалоб.
Ну и подарки. Я не солгал бы, назвав имена тех, кто действительно знает меня и может подарить что-то стоящее. Энни и Джин. Но Джин ведь не тот человек, который дарит душевные подарки. Даже если может.
Но вся эта суета перестает иметь значение после маленькой прямоугольной коробочки в блестящей бумаге с нарисованными львятами.
Помни Сэм. Помни, что символ льва – это символ победы над смертью.
Львята одеты в колпаки-конусы с помпончиками на вершинках. Каждый из мультяшных зверят держит в лапе разноцветный шарик. Зеленый, красный, желтый, голубой – у меня рябит в глазах, и закружится голова.
Коробочка с подписью. Всего лишь маленький знак внимания от старых знакомых из Гайда.
Сегодня я открываю нижний ящик, чтобы проверить, на месте ли эта проклятая коробка. Да. Все еще лежит в дальнем углу, мультяшки-львята с оберточной бумаги раскрыли пасти. Мне кажется, что они надо мной смеются. Не просто смеются, а издеваются, ублюдки.
А что если открыть ее? Прошло достаточно времени, может, хватит бояться? Сорвать бумагу, и заглянуть под картонную оболочку. Что там? Какое послание с земли? Вдруг я представляю, что там может быть человеческий палец. Отрезанный мизинец. Или стеклянный глаз. Или личинки мух. Что-то очень отвратительное и жуткое. Пугающее еще больше, чем моя беззаботная почти счастливая, яркая жизнь среди мертвецов, копов, которые лежат там, где им и положено, в их могилах. Существующих могилах, потому что я навещал их, навестил все три. А теперь вот живу среди их наполнителей. И даже целуюсь с одной из них.
Хотя и сам теперь такой. Наполнитель для ящиков.
I can't stop loving you… - Элвис прочно засел у меня в голове, этот Король, способный прогнать даже такие мрачные мысли.

- ТАЙЛЕР! – громко хлопает дверь, и я, вздрогнув, быстро прикрываю ящик, так и не решившись открыть свой «подарок» из Гайда.
Сейчас Джин потребует отчета, он захочет сорваться на своего зама, потому как ненавидит все совещания этого мира, и раз уж по долгу службы ему приходиться их терпеть, то он компенсирует это, отыгравшись на своем окружении. То есть, на самой удобной мишени. На мне.
- Иду, шеф. – обреченно отзываюсь я, поднимаясь из-за стола.
Как я и предполагал, Хант начинает с наезда. Но у меня есть, чем парировать. Пусть дело было пустячным, но я безукоризненно выполнил свою работу, на это ведь Джин и должен рассчитывать.
Милосердие.
Я вздрагиваю и устремляю свой взор на Джина Ханта. Смотрю на него с жуткой сосредоточенностью и начинаю мелко дрожать.
Милосердие. Это слово кто-то выжигает в моем мозгу раскаленным прутом. Но я держусь, я отвечаю шефу, спорю с ним, все как обычно. Хант раздражен, зол и трезв. Это Кошмарное сочетание. Региональному отделу во главе с Литтоном досталось дело серийного убийцы, которое так хотел получить шеф, и теперь Хант был ооочень не в настроении.
Но мне было все равно, я думал о милосердии. И не потому, что боялся своего непосредственного начальства и просил шанса избежать этой ругани - нет. Сначала я думал, что это так, но когда увидел перед собой горящие буквы: МИЛОСЕРДИЕ, то понял, что ошибаюсь.
Пожалуйста, я стою и дрожу, гладя на своего шефа. Пожалуйста… Ну почему бы ему не быть реальным. Мой друг не может быть антуражем этого мира. Пожалуйста.
Хант все еще ворчит. Он распускает галстук, потому что здесь жарко, и свирепо оглядывает свой отдел через стеклянную дверь.
Меня уже реально трясет.
Ненавижу жару.
Я поднимаю руку и нащупываю на груди медальон Святого Кристофера, крепко сжимаю его в кулаке и, глядя на немного озадаченного моим состоянием шефа, молюсь о милосердии.

***
Как только у меня появляется свободное время – я устремляюсь в паб. Хочу успеть к моменту открытия, чтобы не было посетителей. Тогда я бы смог поговорить с Нельсоном, хотя с некоторых пор он меня пугает.
- Ты разрушитель. – однажды сказал мне Нельсон, сверкая белыми зубами.
Сейчас он говорит мне:
- Скажи мне, как ты себя чувствуешь?
Я пожимаю плечами.
- Как заблудившийся маленький мальчик.
-Ты здесь, потому что тебе это нравиться, - отвечает мне бармен, - тебе нравиться работать с ним.
- Ты не должен разрушать это. – настоятельно говорит Нельсон.
Я качаю головой:
- Да я в норме. – пытаюсь отшутиться. - Все будет хорошо.
Почему, собственно, разрушитель? Стакан виски напоминает мне: содержимое Гайдовского подарка. Как думаешь, что там? Наверняка, ничего хорошего, там лежит динамит, или Си4, или клубок ядовитых скользких змей. Нечто, что разрушает, и я принес это сюда и оставил в самом центре этого мира, я будто взвел курок у виска Ханта. Вот поэтому я угроза. Я всегда сражался с этим миром, хотел выбраться, хотел уничтожить здесь абсолютно все. И пытался, пытался бесчисленное количество раз.
Простите меня.

Энни хозяйничает в моей кухне, я слышу, как она возиться с посудой, как открывает кран, как шипит, нагреваясь, подсолнечное масло. Я разворачиваю утреннюю газету и тупо, не мигая, смотрю на здоровенную фотографию Литтона, читаю статью, и чувствую, как бисеринки пота стекают по моей спине.
- Вот дерьмо. – вырывается у меня, как только до меня доходят масштабы происшествия.
- Что случилось? Что-то про Вечернего убийцу? – спрашивает Энни, протягивая мне стакан сока.
Вечерний убийца, так репортеры обозвали новоявленного маньяка. Очень лирическое прозвище, не так ли? Красиво, мать его за ногу. Я срываюсь, не попрощавшись с Энни, и бегу к департаменту. Мне нужно срочно поговорить с Литтоном, потому что я знаю, как поймать Вечернего убийцу. В будущем его уже ловили, значит, у меня есть все шансы повторить этот подвиг и спасти несколько жизней, пока убийца не заляжет на дно.

Мне нужно достать любые сведения о жертвах, местах преступлений, родственниках. Первым делом я отправляюсь к медэксперту, мне необходимо взглянуть на тело последней жертвы – Фредерики Саймонс. В морге царит холод, и может быть, я недостоин ходить по этой райской куще, если так думаю, но это самое лучшее место после Манчестерской жары. Влажные стены, приглушенный свет, тихий шепот из радиоприемника доктора Хейстака – все это было мраком и воняет химией и сточными водами.
- Убийца знал, что делал. – говорит Хейстак, демонстрируя рану на шее мертвой девушки двадцати лет.
Бедная Фредерика, думаю я, как герой детективного романа Харрисона, как прекрасная и сильная агент Старлинг.
- Дилетант бы оттянул ей голову за волосы, вот так, - доктор демонстрирует озвученный жест, - а потом бы перерезал открывшееся горло. Но вопреки мнению многих при таком положении сонная артерия не находиться в уязвимой позиции. Результативнее наклонить голову вбок и нанести колотую рану, что убийца и делает. При таком ударе, если выполнить все точно, не будет фонтана крови и предсмертных хрипов.
- Что позволяет ему убивать в толпе и оставаться незамеченным. – киваю я. – у преступника составлена целая концепция о бездуховности общества, как единого организма. И он доказывает ее.
- Именно, сэр. – серьезно соглашается доктор, - Удивительно. Все жертвы убиты в людных местах от пяти до семи восьми вечера, но никто ничего не видел и не слышал. Скажите-ка мне, детектив, вы ведь не из регионального отдела, что привело вас сюда?
- А что заставило вас сотрудничать с офицером другого назначения? – вопросом на вопрос отвечаю я.
Доктор хмыкает в усы, подстриженные по моде.
- Вы с виду деловой, сэр, почему б не поговорить с таким человечком.

- Какого лешего ты суешься в дело Литтона? – взрывается Хант, как только узнает о моем интересе к Вечернему убийце.
Я опускаюсь на кожаный диван в его кабинете, хотя никто мне не предлагает сесть.
- У меня есть информация по расследованию. В Гайде я читал о подобном. – оправдываюсь я.
- И ты, конечно, решил, что без твоей задницы этот скользкий ублюдок не справиться?
- Я знаю, о чем ты пытаешься мне сообщить. Но я не намерен превращать расследование в гонку за известности и привилегией дать интервью твоей знакомой репортерше Джеки. Гибнут люди, и если Литтон не захочет меня послушать, я напишу мои соображения на его лбу. – свирепо огрызаюсь я, а Джин морщиться при упоминании нашей общей знакомой журналистки.
- И каким же образом ты попытаешься донести до этого узколобого подлеца свои соображения?
- Он прежде всего офицер Ее Величества, да, он самолюбивый, но ему дали высокое звание не за это качество. – упорно твержу я. – И дело Вечернего убийцы отдали ему, а не тебе.
Ох, зря я это сказал.
Хант поднимается из-за стола и медленно приближается ко мне. Мне даже чудиться его черная тень, подающая мне на лицо.
- Шикарно. – рычит он. – Не думал, что у тебя такой вкус, маленький ты педик.
Я неожиданно даю ему кулаком в нос, не сильно (сам пугаюсь своей прыти), но Хант охает и отступает. И пока он не очухался, я вылетаю из его кабинета. Потому что мне надо спасать человеческие жизни. Просто надо.
Разговор с Литтоном оборачивается для меня самым паршивым договором в жизни. Этот коп жеманно помешивает свой кофе, пока я выкладываюсь по полной, налаживая контакт.
Все начинается с того, что я пытаюсь убедить его дать мне информацию о предыдущих местах преступлений и вызвать на следующее. Ведь я убежден, что следующее не заставит себя ждать. Я говорю детективу, что смогу вычислить следующее место преступления и даже его время.
Литтон смотрит на меня как на сумасшедшего, а затем делает то, что заставляет меня дать ему шанс, как довольно опытному копу.
Он говорит: анализ мест преступлений маньяка не даст результатов.
- Упреждающий анализ – да. – отвечаю я, - он не работает для серийных убийц. Но я уже видел такой почерк и смогу вычислить связующее звено всех жертв.
Литтон размышляет. Я отказываюсь от почетных отметок в личном деле, я отказываюсь от прав на сои идеи, и в случае успеха все аплодисменты достаются ему. Он не теряет ничего, даже времени, в управлении есть свободные копы, которых он может отрядить по моему совету. Это весьма неплохое предложение.
- Ты шибко честный, да? Моральный оплот? Так ты видишь себя, Тайлер? – спрашивает инспектор.
Я не двигаюсь, я жду прямого ответа.
- Все знают, что что-то происходит. Чувствуют.
- Ну так что? Мы договорились?
Я не могу требовать, не могу обратиться к суперинтенданту, потому как все мои предположения основаны на знании из будущего, и мне просто не поверят.
Литтон говорит: с одним условием. Он говорит: ни слова Ханту. Скажешь, что ты заболел. Соврешь ему, а когда он узнает, все будет выглядеть как маленькое предательство с твоей стороны. Ну так что? Мы договорились?
Хант или жизни людей.
Хант, который, я уверен, даже не жил на земле, или жизни окружающих меня людей?
Я уже знал, как отвечу. Да. Мы договорились.
Сплю я плохо. Сняться неясные лица. Сниться острый охотничий нож с гравюрой на рукояти, приставленный к моему горлу. Мне очень жарко, пот льется со лба, я ворочаюсь, сминая белые простыни, но никак не могу устроиться поудобнее. Чертова кровать! Если бы у меня было время.
Если бы было – я все переиграл бы.
Джин.
Кое-как я засыпаю, и утром меня будит музыка из приемника. Я раздвигаю шторы, и понимаю, что жара ушла. Небо было затянуто грозовыми тучами. Ветер еще не поднялся, но все предвещало приход бури. Я счастливо улыбнулся и пошел чистить зубы.
Сегодня ВАЖНЫЙ день. Вчера Джин застал меня в компании парней из регионального. Никогда не забуду его лица. Но как я могу объяснить ему, что меня самого тошнило от этих придурков?
Мне нечего ему объяснять. Если он не поймет меня, что ж…
Сегодня важный день. Сегодня мы ловим Вечернего убийцу. Я вычислил время и место, главное, чтобы буря не началась слишком рано, иначе толпа людей, так необходимая убийце, разбредется по домам.
Энни желает мне удачи, и я целую ее, долго не разрываю обнимающих меня рук.

***
Это все ужасно смешно. Я хихикаю, прикусываю губу, но это не помогает, смех разрывает меня. Никак не остановиться.
Я растворяюсь в толпе людей. Это очередь на футбольный стадион. Кто-то отшатывается от меня, потому что я хихикаю как ненормальный. А все дело в том, что я, черт возьми, отличный кандидат на перерезанное горло. Не понимаю, откуда взялось это знание, но я просто знаю, и все. Этот чертов мир, где все сплошь фантазия, где ходят полицейские из могил, общество действительно слепо. И единственный зрячий здесь я! Я – тот, кто знает! Но окружающим все равно, ведь они – чья-то прихоть! Мне страшно, боже милостивый, мне страшно, потому что с этим знанием я прекрасная жертва. Эти люди, все эти мужчины, женщины и дети, за жизнь которых я сражаюсь… Кто они? Им ведь все равно, так?
Я оглядываюсь, чтобы заметить офицеров под прикрытием. Все копы здесь ждут появления нашего Вечернего убийцы. Поднимается ветер, и газеты как перекати-поле, летят по асфальту и липнут к ногам.
Может быть, я ошибся в расчетах? Нет, все сходиться. Он придет за мной с ножом в руке. Сейчас. Чтобы доказать мне, что здесь все враждебно, что этот мир играет против меня по своим извращенным правилам. Эта толпа ничего не сделает, когда он перережет мне горло.
Как же мне надоело страдать. Я роняю лицо в ладони и всхлипываю. Да. Этот мир, чьим бы он ни был – сейчас полон враждебности. Сейчас он стал угрозой.
Верю ли я в это?
Надеюсь ли я на другое?
О’кей, Солнечный Джим, говорю я себе, сейчас мы и проверим, как к тебе относиться это место, какого цвета крылья у его хозяина.
Я слышу, я кожей чувствую приближение убийцы. Рация оттягивает мой карман, но я цепенею, не могу заставить себя пошевелиться. Это страх, он заставляет меня замереть. Просыпается чувство полета, липкого и недалекого. Я чувствую руки на своей талии. Позвать на помощь? Копы и сами все видят. Я только хочу проверить свою теорию. Хочет ли меня хозяин этой фантазии, хочет ли того, чтобы я здесь остался.
Сверкает лезвие ножа.
Я смотрю на грозные тучи.
Будет дождь. О, какая это великолепная мысль, блаженная, я начинаю легко смеяться, ветер холодит влажную кожу прикушенных губ.
Забери меня, если я здесь лишний.
Ты с нами?
Меня приятно передергивает, почти сладострастная улыбка играет на моих губах.
Возможно сейчас я начинаю понимать, где я.
- Больно? – кричит Энни из прошлого в моей голове. – Потому что это реально!
- Я подумала, что ты соскучился по своим друзьям. – я вспоминаю голос Хлои.
Я думаю, что доктор Тортон, мой бывший мозгоправ очень похож на местного медэксперта. Кажется, это моя последняя мысль перед тем, как…
Джин…

***
Джин Хант не хотел рыться в его вещах. Не хотел подходить к его столу и открывать ящики. Это было не в его правилах. Но он все равно делает это, он дергает на себя один за другим все отделения Тайлеровского стола и проклинает свою интуиции. Наконец он находит то, что искал. Маленькую коробочку в подарочной бумаге. Мультяшные львята кривят свои пасти. Хант разрывает упаковку и раскрывает коробку. Смотрит внутрь.
Сэм, шепчет он, пальцами подцепляя клочок бумаги. Он вчитывается в слова, и свободная рука его сжимается в кулак. Послание из Гайда.

***
Офицер наскакивает на убийцу как раз вовремя, он сшибает мужика с ножом на землю, и я ошеломленно отхожу в сторону. Я живой! Смотрю, как Литтон победоносно оглядывает свидетелей его триумфа. Он проводит блестящий арест.
Все же, я нужен этому миру. Живой. Я живой!
Я бреду прочь, и над моей головой зарождается буря. Окрыленный надеждой, я не замечаю, как она поглощает город, начиная с верхушек зданий, а потом стремительно уходит вниз, к дороге, к людям. Я направляюсь домой, и поздно замечаю, что твориться что-то неладное.

Улица начинает белеть. Нет, не так. Она бледнеет, будто истончается. Расширившимися от удивления глазами я наблюдаю за тем, как стены зданий, окружающих меня, покрываются серой коркой. По инерции я все еще продолжаю идти, но понимаю, что уже не слышу голосов за спиной.
Тут я, наконец, оборачиваюсь. И что-то вроде «аххххр» выходит из моего горла.
Иисусе.
Пустая улица, пустой перекресток, бледные окна ослепших зданий срывает поднявшийся ветер. Он сносит обрывки серого налета со стен, и один такой тонкий пергамент, кружась, приземляется мне на плечо. Брезгливо подцепляю его онемевшими пальцами, и он рассыпается в пыль.
Ты ведь знаешь, что это не так. Это не пыль. Это? Пепел.
Ошеломленный, мой взгляд мечется из стороны в сторону. Гляжу под ноги, и понимаю, что оставляю следы на асфальте, будто бреду по снегу. Под ногами тоже пепел? Это галлюцинация, просто галлюцинация, успокаиваю я себя, а ветер как огромное чудовище, поднимающееся из своего логова, несется мне на встречу. И первое его дыхание накатывает на меня облаком пепла, сорванного со всего в этом городе.
Где все люди? Где Литтон? Где хоть кто-нибудь?
Бегу на перегонки с ураганом, одинокий, испуганный, будто мне снова четыре года. Когда же это все прекратиться? Что опять не так? В чем я снова виноват, а?!

***

Джин льет спиртное в стакан, не глядя, а потом, забывая, что уже плеснул себе порцию, пьет из горла. Он перечитывает короткое послание снова и снова, и ему кажется, что все вокруг рушиться. То, к чему он привык, то, что считал своим домом. И все из-за Сэма. Из-за того, кому он так верил. Не смотря ни на что. Верил из последних сил.
Тогда зачем ты полез в его ящик?
Потому что настало время.
Джин не знал, почему именно сейчас. Но странная мысль крутилась у него в голове. Потом будет уже поздно.
О чем ты?
Если Сэм не поймет сейчас, он отвернется от тебя, как от ненужной вещи. Он уже отворачивается. Он не знает, что это все твое, и что ты реален.
Что мое?
Что?! ЧТО?!

Пальцы ломают сигарету, и становиться так обидно, что Джин начинает задыхаться от злости.
- Скажи, что принадлежит мне?! – вопит он в пустоту, потому как в здании Департамента нет ни единого человека. Здесь пусто, как в склепе. И почему-то Джин думает, что здесь пусто из-за него. Но ведь он совсем не хотел оставаться один! Так, блядь, почему здесь нет ни единой души?
Ветер первый раз ударяет в окна, но пока рамы выдерживают. Они не разлетаются пеплом, как в городских зданиях, они крепче из-за любви.

***

Здание департамента чернеет на бледном пепельном фоне. Я киваю сам себе: пойду туда, не знаю, что буду делать потом, не знаю, какого черта происходит, но Управление кажется самым надежным сооружением Манчестера. Возможно, там я найду помощь.
Город разрушается, он ветшает. Как? Я без понятия. Я начинаю думать, что это дурной сон. Просто сон, скоро я проснусь в объятьях Энни и вздохну с облегчением, понимая, что это только кошмар, и ничего более.
Таким образом я успокаиваюсь. Убеждаясь в нереальности происходящего, я все ближе подхожу к месту своей работы.
Здесь тоже пусто. Нет Филлис, обычно встречающей меня ехидным замечанием, нет уборщиков, меняющихся сменами, нет обкуренных подростков. Ничего, пустота. Я не рискую подниматься на лифте, вбегаю на третий этаж по ступеням. Мои руки скользят по стенам. Краска старая, она облупилась, но слоя пепла на ней нет.
Чем ближе к финишу, тем быстрее мои шаги. Под конец я уже бегу, через порог я попросту перелетаю. Торможу руками о стол констебля и вижу.
Хант.
Я не могу описать, что чувствую. Моя жизнь снова становиться церковным хором, где кто-то поет о свободе. Цвет моей жизни вновь становиться синим, как тогда, на Крыши, когда я решался. Я слышу бой часов и чувствую ветер, блуждающий по коже.
Хант.
Думаю, прежде всего это счастье. Беспричинное и такое по-детски невинное, не задавленное комплексами и обыденностью, без подтекста. Просто мальчишеское счастье, наслаждение жизнью, когда тебе дарят коллекционную модель старого Форда с открывающимися дверцами, или фотографируют с настоящим полицейским.
Я даже лепечу: Джин…
А потом замечаю, что он что-то держит в руке, и сердце замирает, я снова лечу с проклятой Крыши, так резко меня еще никогда не сбивали в грязное настоящее.
Хант стоит достаточно далеко, так что мне не приходиться на него рассчитывать, когда меня потрясает приступ головокружения, я снова опираюсь на спасительный стол.
- Зачем? – спрашиваю. – Зачем ты достал это?
Но Хант будто и не слышит. Он демонстрирует мне какой-то предмет, маленький черный, умещающийся на его раскрытой ладони. Это то, что он достал из коробки с львятами. Это не проявленная фотопленка.
- Что это? – такой голос был у него в пабе в наш первый день работы. С таким же лицом он говорил мне тогда: «так донеси на меня!» - Что на ней?
Я как заведенный мотаю головой.
- Я не знаю. Клянусь. Это ведь ты раскрыл коробку, не я! Я впервые…
Джин аккуратно ставит пленку на стол и подходит ближе, вслушиваясь в мой лепет. А потом резко заламывает мне руки (я даже не успеваю почувствовать угрозу!) и бьет по почкам.
Заваливаюсь на пол. Мне дико больно, я думаю, что это ужасно несправедливо, и кажется, я все еще продолжаю оправдываться, только про себя. Хочу как-то объяснить, что это просто чудовищная ошибка. А потом меня накрывает волной злости. Оправдаться?! Кому?! Мне?
Что-то шуршит, кажется, встав надо мной, Хант разворачивает записку. Он читает мне:
«Щелчок замка, мистер Тайлер, Сэм, уже прозвучал. Не ошибитесь. Если вы позволите ему…остановить вас, он запрет вас навечно в своей безумной игре. Когда вы погибли, он записал ваше имя в своем огромном списке жертв. Но мы даем вам шанс, Сэм. Воспользуйтесь этими снимками, так вы доведете свое дело до конца. Вы разрушите мир Джина Ханта. Удачи. И подпись: Гайд, 6620»
Цифры изменились, отстраненно думаю я. По какой-то причине цифры поменялись. Боже, мои внутренности будто пылают огнем.
Это то, что занимает мои мысли, потому что смысл записки ускользает от меня.
- Только трусы бьют по почкам! – я поднимаюсь и выплевываю это обвинение ему в лицо.
Джин вздрагивает, как от удара.
- Разрушишь мой мир. – продолжает он. – Как это понимать?
А ты оглянись! Оглянись, сукин ты, блядь, сын! – хочется заорать мне. – думаешь, это большой-пребольшой великан прошелся по городу и сожрал всех его обитателей?!
Вместо этого я рычу:
- Я думал, что это мне поможет! Поможет выбраться отсюда! У меня тогда не было иного выхода! Потому что вот здесь я был болен этим миром! – под конец я срываюсь на крик. Я не просто кричу, я уже ору, как помешанный! – Ты не давал мне вздохнуть, все это давило, я не мог жить! Что мне оставалось?
- Я верил тебе! Когда Морган пришел допрашивать меня в связи с боксерским делом, ты сказал, что впервые видишь его, но я-то знал, чья подпись на документе о твоем переводе! Его! А я все равно тебе доверился!
Джин пятиться от меня прочь, словно я какой-то прокаженный. Словно он обиться испачкаться от меня. А я хватаю какие-то папки и с силой отшвыриваю их в сторону.
- Я уже доказал, с кем я! Я так страдал, а ты не мог сказать мне, почему я сюда попал! Ты молчал! Что здесь?! Трусливый своевольный алкоголик! – в ход идут канцтовары, письменные принадлежности. Я уже бросаю их в Ханта. Я чувствую агрессию, а Джин здесь единственный источник угрозы. Мне страшно, и я пытаюсь защититься!
Стены оплетает серый мох. Это пепел. Стихия добралась и сюда, стекла взрываются, я поскальзываюсь на осколках, ботинки едут по чертовому стеклу, но я упорно продолжаю стоять. Хочется взять и швырнуть куда-нибудь самого Ханта. Этого блядского копа, который, всегда такой разнузданный, сейчас как язык проглотил. Пялиться на меня, и от этого только горячее кровь и громче стук в ушах.
Я поглощен своей работой. Вот это и делает убийц убийцами – та сила, просыпающаяся внутри тебя, когда ты понимаешь, что имеешь власть над кем-то. Даже над целым миром! Я возбужден. Мысли как молнии пронзают мою плоть. Если Хант хозяин этого мира, то я его разрушитель. Моя власть! Моя! Это я разбиваю его стены, это я бью стекла! Это я списываю всех людей, живущих здесь, одной только истерикой!
Под руки мне попадается телефонный аппарат, я хватаю его, выдергиваю шнур и замахиваюсь!
Немыслимо, невозможно, невероятно, но я могу сломать его мир! Целую, мать ее, планету имени Джина Ханта! Он здесь Король Джунглей? Он?
НА, ПОДАВИСЬ!
Со всей дури я разбиваю телефон об пол, и происходит невероятное, потолок исчезает, как и исчезают дикие помыслы из моей головы. Вместо потолка теперь – спокойное черное небо, полное созвездий. Мудрое небо, любимое небо. Как любовь к маме, как жизнь.
Хант ошеломлен, он выбит из колеи. Как и я. Все мрачное ликование, бушевавшее в моей груди, сдувается как воздушный шарик. Что же я наделал… я сломал рамки, я разозлил его, я напугал его, я сломал его мир. Нет, я не хотел.
Хотел.
Кто же он?
Я отвожу взгляд от звезд и смотрю на Джина. Совсем молоденький. Мое сердце сжимается, совсем еще юнец. Сколько ему сейчас восемнадцать? Девятнадцать? На плече металлический блеск. Его номер – 6620. Офицер Ее Величества Джин Хант.
Меня прошибает то жар, то холод. Руки пылают, ноги леденеют.
Ты…
Прости меня.
Я подхожу к нему, хотя ноги заплетаются.
Невероятно, это его мир! Его маленькое персональное Чистилище. Он не фантазия, нет, он нечто большее, он.
Я еще иду к нему. Самый долгий путь в моей жизни. В моей смерти.
Джин бледен. Я хочу дотронуться до его плеча, но рука немеет. Откуда-то я знаю, что сейчас не стоит его трогать. Еще я знаю, что нужно его успокоить, нужно, чтобы он все забыл, потому что он еще не готов. Не готов к чему? Не важно. Нужно вернуть этот город, вернуть Рэя, Криса, Литтона и Энни. Мою малютку Энни. Энни, утонувшую в 1986 году.
- Все хорошо. – говорю я. – все будет хорошо. Это ураган. Только дурной ураган. Ты ведь отважный полицейский, всегда на страже закона. Пусти иногда своего собственного, но не так он и плох, да?
Здесь больше не пахнет сухим пеплом.
И у Джина вновь его нормальный возраст, его пронзительные глаза, глядящие прямо на меня.
Ночь опускается на возвратившийся Манчестер.

***
Раскат грома будит меня посреди ночи. Сверкает молния, по полу разливается мягкий мистический свет. В полудреме я оглядываюсь. Я сижу на кожаном диване в кабинете Джина, подогнув под себя одну ногу, склонившись к плечу Ханта, его голова касается моей, прядь его волос щекочет щеку. А потом я вздыхаю, закрываю глаза, и мне сниться, что мы держимся за руки.

***
Я просыпаюсь от странного звона. Тяжело определить его источник с закрытыми глазами, так что я потягиваюсь и слышу знакомую песню Элвиса, звучащую откуда-то издалека.
Кожаная обивка дивана скрипит, когда я ерзаю, пытаясь достойно подняться на ноги.
- Подъем, спящая красавица. – насмешливо говорит Хант. – Принца ты здесь не дождешься.
Я смотрю на него и вижу, что он бреется, позвякивает его бритвенный станок, когда он споласкивает его в жестяной кружке.
Великолепно. Я вздыхаю, чувствуя, что ночь провел кошмарно. Спину ломит, шея ноет, полный набор болевых ощущений.
- Отхватил лишнего? – интересуется Джин, вытираясь полотенцем.
- А сам –то? – спрашиваю я, и вдруг понимаю, что он ничего не помнит.
Вот и хорошо.
- За работу, Тайлер. Здесь тебе не гостиница!
- Да, шеф.
Я выхожу, как можно аккуратнее притворяя за собой дверь.
Кажется, когда-то я летал.
Я снова лечу.

@настроение: летящий кирпич

@темы: Джин Хант, Сэм Тайлер, фанфик, LoM

Comments

[24+1]

А, что тут говорить. Хорошо написано, хотя и несколько не мое, но хорошо.

[Миссис Хикс]

Под влиянием Паланика написано

[24+1]

Это я чую. И еще раз повторюсь: не скармливайте текст Ворду. Он "-тся" и "-ться" путает.

[mi_ensei]

Все-таки очень рада, что наткнулась на ваш дневник. Замечательно написано, хотя читается довольно тяжело, но одновременно на одном дыхании. Очень атмосферно. Спасибо.

[Миссис Хикс]

mi_ensei, мне очень приятно, благодарю)