[elera815]

название: Убийца Питер Гумбольдт
пейринг: Джим/Освальд, Джим/Барбара
рейтинг: pg13
жанр: драма, криминал, романс
статус: не закончено
предупреждение: школьное АУ, насилие
комментарий: ААА! не могу поверить, что я пишу это! ОМГ! Чувствую себя больной. Зверь-обоснуй корчится рядом. Пристрелите, чтобы мы не мучились.

Джим покинул автобус, спрыгнув с последней ступеньки на остывший за ночь асфальт, и замер. Раздражение и ненависть – не самые лучшие чувства перед встречей с любимой девушкой. Но как Джим не старался, он не мог избавиться от лишних мыслей.
Неправильный день. И неправильный год. Он гулял здесь ребенком. У Барбс тогда был голубой велосипед с белыми птицами, нарисованными на раме, а у Джима – первая влюбленность и сломанная лодыжка. Барбс уезжала в цветущее поле, и он старательно не смотрел ей вслед, но многие часы проводил у открытого окна. Проколотые камеры заменялись за пару минут. Птицы порхали по железной раме, а в спицах застревали цветы и травы.
Джим не знал, что делать с этими воспоминаниями. Он начинал ненавидеть утренний холод.
За последние несколько лет прилежной учебы он впервые покинул школьную модель жизни, он вычеркнул первый день учебного года ради короткой встречи с Барбс. И это был самый правильный поступок за последние несколько месяцев.
Барбара стояла у машины. На ее плечи был накинут пиджак отца. Она следила за погрузкой багажа. Она уезжала в частный пансион, улетала из клетки, и Джим отчаянно ей завидовал.
Он остановился в тени, не решаясь показаться. Горькая радость от того, что он успел вовремя, уступила место безжизненной отрешенности. Тонкие плечи Барбс тонули в отцовском пиджаке. Джим скривился от боли, когда горло сжал спазм. Его тело сопротивлялось, его ноги примерзли к земле.
Ей следовало уехать, не заметив Джима. Ей не нужно было видеть его глаз, но когда дело касалось их отношений, она все всегда делала наоборот. И она махнула ему рукой, она сорвалась с места и, перебежав пустую дорогу, повисла у Джима на шее.
– Я боялась, ты не вернешься.
Джим подумал, что она никогда бы не смогла прокричать: «Быстрее! Мы теряем его!» с нужной интонацией. Она заплакала бы. Тихо, безутешно. Рука, сжимающая его пальцы, стала бы безвольной.
Совершенно лишние мысли.
И он обнял ее крепче, словно показывая, как надо.
– Кажется, я застрял тут надолго, – улыбнулся Джим.
– Я буду приезжать на выходные. И на праздники. И мы будем звонить друг другу каждый день.
Джим кивнул. Он согласился бы забраться в один из ее чемоданов. Пусть даже по частям. Пусть увезет его отсюда.
– Как ты?
Джим пожал плечами. Сильные парни не жалуются на кошмары по ночам. К сильным парням не приходит мертвый отец, не спрашивает: «Какого черта, Джеймс? Маленький слабовольный гаденыш. Посмотри, что со мной стало. Посмотри, что этот город со мной сделал».
– Держись, Джимми.
Он полюбил холод этого утра. Когда Барбара отступила, убрав руки с его плеч, холод заполнил пустоту.
– Я рада, что ты приехал, я так скучала. Пообещай, что снова не исчезнешь.
– Мы будем звонить друг другу каждый день. Так? Я обещаю, – проговорил Джим, и в знак особой торжественности сжал цепочку с амулетом в озябшей ладони.
Велосипед с белыми птицами давно покоился на помойке. Самый честный прокурор города лежал в могиле, а Джим на год собирался похоронить себя за стенами колледжа Аркхем, судя по байкам, больше похожего на лечебницу для особо буйных подростков. Ему нужен был этот последний год и хорошая запись в личном деле после того кошмара, каким обернулся недавний срыв, иначе накроется его мечта об армии, и значит, на этом все. Последняя остановка, выходите, приехали.
Таков был расклад.

***
«Держись подальше от неприятностей. Держись подальше от неприятностей. Держись», – повторял про себя Джим, поднимаясь по лестнице. Аркхем был той еще помойкой. Серые старые корпуса, с трещинами на фасадах, напоминающими молнии. Ступеньки крошились под ногами, стены были разрисованы, а из всех ламп в коридоре целой была только одна. Она тускло освещала путь, по которому не выспавшийся Джим брел на свой первый урок. Слова его мантры слились в один стон, и Джим перестал слышать собственные мысли, когда мимо пронеслась толпа учащихся, унося какого-то бедолагу прочь, оставляя за собой след из его разорванных тетрадей и учебников.
Единственный взрослый, которого Джим встретил на своем пути, – хмурый уборщик с подбородком, заросшим черной щетиной и с отчетливым запахом перегара – окинул фигуру Гордона недружелюбным взглядом и, заметив в его руках портфель и дорожную сумку, хрипло рассмеялся.
Джим вежливо спросил у него, как ему пройти к кабинету математики а также, где здесь располагается администрация.
– Пустая трата времени, – пробасил уборщик. – Придется тебе потаскаться с вещами. Администрация будет здесь только к обеду, если вообще будет. – Он вдруг хрипло хохотнул, словно вспомнил что-то неприятное, но забавное. – Тебе бы я того же посоветовал. Проваливай отсюда, пока цел.
Джим расправил плечи и пошел дальше, двигаясь против основного потока учащихся, стараясь уворачиваться от беснующихся студентов как можно естественней, словно те вовсе не были помехой.
Указательная табличка отсутствовала, как и дверь, но по обрывкам плаката арифметических формул, украшающих в остальном голую стену над доской, нужный кабинет был опознан. И Джим успел перешагнуть порог как раз под оглушающий звонок.
Большинство парт пустовало – только пять студентов пришли вовремя. Пахло пылью и никотином. Одно из окон было выбито и наспех заклеено картонкой и липкой лентой. Оттуда нещадно дуло, и в помещении было прохладно.
Джим выбрал себе место, не особо заботясь, занято ли оно кем-то из опаздывающих, уронил сумку по левую сторону от парты и потянулся, разминая затекшие мышцы.
Преподаватель, появившийся через несколько минут, никак не отреагировал на новенького и, кажется, не собирался реагировать вообще ни на что. Пара бумажных комков врезались в его широкую спину, но тот даже не обернулся. Продолжил царапать на доске формулы и что-то бубнить себе под нос.
Так прошел первый урок. Иногда в класс вваливались студенты, не спрашивая разрешения, не называя свои фамилии. Здесь была своя форма, но ношение ее было весьма условным. Девушки обрезали юбки, соревнуясь, у кого короче, превращали пиджаки в жилетки. Парни расписывали свои спины громкими лозунгами анархического содержания и носили диковинные прически. Джим в его обычной рубашке, с темным галстуком и классическими туфлями выделялся из общей массы, и это ему не нравилось. Но уподобляться остальным он не собирался.

***

Директор колледжа господин Фальконе напомнил Джиму мафиозного босса. Впечатление было таким сильным, что Джим едва подавил смешок, опускаясь в предложенный стул напротив директорского стола.
Фальконе как бы между прочим заметил, что наслышан об отце Джима, и из уважения к нему готов дать его отпрыску второй шанс. Он отчитал Джима за прогул первого дня, объявив, что пропущенные часы придется отработать, если он не хочет получить отрицательный отзыв, и направил парня к секретарю для получения пропуска и ключей от своей комнаты. Секретарь попросила заполнить несколько формул, выдала необходимые вещи и попросила Джима убраться из приемной.
Гордон долго плутал по захламленным коридорам, пока не нашел нужную дверь. Он как раз начал разбирать свою сумку, когда хрипловатый и немного сонный голос окликнул его и спросил:
– Эй, приятель, ты комнаты не перепутал?
Джим поднял глаза на парня, застывшего в дверном проеме. Тот выглядел старше остальных шестикурсников и производил потрепанное впечатление. Не нарочитое, как многие в Аркхеме, а какое-то болезненное, отдающее бедностью, похмельем и вечным недосыпом. Спрятав руки в карманы мешковатых брюк, он разглядывал комнату с плохо скрываемым любопытством.
– Это же двадцать четвертая? – уточнил Джим.
– Ага. Потому и интересуюсь.
– А что, она уже занята?
– Нет, одна койка свободна.
– Так в чем дело? – раздраженно бросил Джим.
– Она всегда свободна. Ладно, забей. Это будет даже интересно.
Решив, что и так уже сказал достаточно, парень замолчал. Он стоял, почесывая заросший светлой щетиной подбородок, и разглядывал аккуратные стопки вещей, которые Джим раскладывал на кровати.
– Да ты прям бойскаут.
– Если ты так называешь людей, не отрицающих гигиену и использующих щетку для волос…
– Полегче, приятель. Я только проснулся и требую снисходительности. Кстати, я Харви. Буллок.
Он не протянул руки, он все еще стоял на пороге, явно не желая проходить в комнату.
– Джим Гордон.
– Ну, поздравляю с новосельем. Я живу напротив. – Харви неопределенно ткнул пальцем в сторону коридора. – Запомни одно правило, Гордон: не ломись ко мне, если припрет.
– Припрет? – не понял Джим.
– Ага. Ну, знаешь, из-за твоего соседа. – Он откашлялся. – Из-за Питера.
– Что не так с моим соседом?
Харви пожал плечами.
– Меня тоже бесят мистификаторы, которые недоговаривают, делают круглые глаза, и прочее... Так что я вполне понимая твои чувства. Но я не сплетник, а ты, я вижу, парень смышленый, сам разберешься. Короче, главное – помни правило. Меня не беспокоить.
Харви прикрыл за собой дверь, оставив Джима наедине с проснувшимся любопытством.
– Питер, значит, – пробормотал он, поворачиваясь к пустой аккуратно заправленной койке.
На тумбочке лежали тетради и несколько учебников. Стояла недопитая бутылка колы, а на полу задвинутые под кровать виднелись носки кроссовок.
Ничего необычного. На всякий случай Джим открыл чужой шкаф. На плечиках уже висели вещи. Три светлых рубашки, свитер, выглаженные брюки.
Джим подошел к стопке тетрадей и взял одну в руки.
– Питер Гумбольдт, – прочитал он и пролистал несколько страниц. Весьма подробные конспекты, что странно, учитывая манеру преподавания местных учителей и поведение студентов. Иногда лекции просто невозможно было расслышать.
Джим выдвинул вперед ящик в прикроватной тумбочке, но тут же передумав, закрыл и быстро вернулся на свою половину комнаты. Что на него только нашло? Откуда такое стремление влезть в личную жизнь своего соседа? Они познакомятся и так. И если он хоть немного лучше всех остальных, они поладят.
Школьное радио все бормотало, прерываемое громкими криками бесившихся подростков, навязчиво тикал будильник Питера. Джим потянулся было за учебниками, но после первых страниц признал, что все бессмысленно. Определения и формулы просто ускользали от него, пресыщенного впечатлениями и погруженного в мрачные раздумья.
Гомон за дверью усилился, и Джим сдался и выглянул в коридор. Несколько учеников пронеслись мимо, выкрикивая: «Бой! Бой! Бой!»
По коридору тащили упирающегося парня. Он показался Джиму гораздо младше и слабее своих обидчиков, и не имел ни малейшего шанса вырваться. Его черные волосы, растрепанные в борьбе, напоминали топорщащиеся перья.
У комнаты Джима произошла небольшая заминка. Наголо бритый бугай с жутковатым взглядом близко посаженных глаз сильнее заломил руку мелкого и выругался, вытирая ладнонь о брюки – кажется, парень умудрился его укусить.
Джиму захотелось поскорее убраться к себе, пока его не втянули в заварушку, он уже отступил на пару шагов, как вдруг бледная рука вцепилась в его дверной косяк.
Подросток, растрепанный, вспотевший, с покрасневшим носом и светлыми глазами, огромными от страха, вдруг посмотрел на Джима настойчиво, испытывающие. Словно кто-то отключил режим: «ужас» и заменил его на «подозрение» за одну секунду. От такой смены настроения Джим ощутил легкое головокружение и почувствовал горький ком брезгливости, подступивший к горлу. Ему захотелось ударить по пальцам парня, чтобы беснующиеся позади него гиены утащили его подальше.
– Пошли, пошли, Кобблпот. Ты же знаешь, что должен понести наказание, – почти миролюбиво протянул лысый. Один толчок, и его жертва отлетела в сторону. Толпа пронеслась по коридору и исчезла за поворотом. Джим испытал облегчение, но почти сразу же чувство вины затопило его.
– Твою мать, – прошептал он, восстанавливая дыхание.
Что это было?
Джим обнаружил, что медленно бредет вслед за отголосками злого смеха. Оказавшись во дворе, он направился к толпе, образовавшейся вокруг нарушителей порядка.
В центре стояла Фиш Муни, знакомая Джиму по классу литературы, та самая «модница» что беззастенчиво лизалась с лысым качком, пока Джим читал вслух отрывок из «Макбета».
Сейчас она вовсе не казалась Джиму милой или сексуальной. Ее взгляд был абсолютно безумен. Искусственные перья на воротнике ее кофточки стояли дыбом от резких порывов ветра.
Ее партнер по языковым упражнениям все еще держал Кобблпота в удушающем захвате. Тот умолял его отпустить, но слишком тихо для беснующейся вокруг толпы.
– По-твоему это было смешно, маленький говнюк? – шипела Муни, сжимая кулаки. Длинные ногти мешали ей в полной мере выразить свою ярости, и это злило ее еще больше.
– Смешно дать мне неверные ответы? Ты хотел, чтобы меня исключили из сборной?
– Это было недопонимание, я клянусь! – вскрикнул Кобблпот, когда качок сильнее пережал ему горло. Джим подумал, что еще немного, и его задушат. Слишком худой, слишком хрупкий для таких «объятий».
– Я относилась к тебе как к младшему брату, и чем ты отплатил мне? За заботу, за опеку? – выплюнула Муни. – Две недели дополнительных занятий вместо тренировок. Ты будешь страдать за каждую бесполезную минуту, которую я проведу в этих стенах.
– Мне очень жаль! – взвизгнул паренек, забившись в чужих руках, но его мольбы снова потонули в кровожадных криках остальных. Забавно, но когда говорила Муни, студенты затихали. Кажется, ее здесь уважали. Или боялись.
– Конечно, тебе жаль, пингвиненок. Тех, кто переходят мне дорогу, раскаиваются в этом очень быстро, – с хищной улыбкой протянула Муни. – Я понимаю, что ты сожалеешь, но ради высшей справедливости ты и сам должен вкусить свое лекарство, правда?
Лысый, наконец, ослабил захват. Коббпот, почувствовав свободу, рванулся вперед слишком резко и, не удержавшись на ослабевших ногах, полетел на асфальт. Надрывно закашлялся, и бесконтрольно замахал руками, пытаясь ухватиться за обступивших его студентов. Те попятились, кто-то попытался его пнуть, но не решился подойти слишком близко и промахнулся. Наконец рядом с Кобблпотом остался только Джим. Парень вцепился в него, подтянулся, неловко поднимаясь на ноги.
– Пожалуйста, – сказал он, пытаясь поймать взгляд Джима, – пожалуйста!
Он потянул Джима за подол рубашки, практически повиснув на нем. Но тот только отшатнулся от неожиданности.
– Новичок что-то хочет сказать? – насмешливо спросила Муни. И теперь все глаза были направлены на Джима.
– Может быть, он хочет проявить себя? – продолжала Муни, скрестив руки на груди.
Джим сделал глубокий вдох и оттолкнул от себя дрожащее тело.
– Хороший выбор, – похвалила девушка.
Не желая иметь с происходящим ничего общего, Джим вырвался из круга и быстрым шагом направился прочь, оставляя позади беснующуюся толпу.
– Посмотрим, как тебе понравится, когда тебе на голову выливают помои. К бакам его! – крикнула Муни. И за спиной Джима Кобблпота потащили прочь.
Сердце Джима билось слишком быстро, и дыхание было сбито. Он вытер пот со лба и зажмурился до белых искр.
– Нет, – сказал он себе, – нет смыла бороться.
Отец боролся, и где он теперь?
Оставил их с матерью, вот что он сделал.
На ступенях Джима окликнул темнокожий студент.
– Эй, новенький? Что, не нравятся местные развлечения?
Джим заметил красную повязку старосты, перехватившую его предплечье.
– Разве ты не должен был вмешаться?
Староста прищурился.
– Ты вед Джим Гордон, так? Твой отец был достойным человеком.
– Что тебе нужно?.. Аллен? – Джим опустил взгляд на вышитую фамилию, которую большинство студентов отпарывали со своих форменных пиджаков.
– Просто хочу понять, что нам ждать от такого как ты. Мы знаем, что тебя исключили за драку. Поверь, еще одного урода в этих стенах нам не нужно. Особенно того, кто будет позорить свое имя. Считай, что это предупреждение.
– Направь свой энтузиазм на других.
– О, не волнуйся, – Аллен оскалился, показав белоснежные зубы, но Джиму показалось, что угроза была направлена не в его адрес. – Ими мы тоже займемся. Всему свое время.
– А как же Кобблпот?
– Он числится в их шайке, а нас не касаются их внутренние разборки. К тому же ничего ужасного с ним не случится. Помойка и «железный гроб». Не первый и не последний раз.
– Приятно знать, что такие старосты как ты всегда на страже порядка.
– Пошел ты Джим, – огрызнулся Аллен. – Ты еще ничего не знаешь об Аркхаме.
– А ты не знаешь ничего обо мне. И больше не смей говорить о моем отце, понял? – рыкнул Джим и прошел мимо, толкнув Аллена плечом.
Он дрожал от злости на Муни, на Аллена, на Кобблпота, посмевшего слишком откровенно демонстрировать свою слабость. Но больше всего – на самого себя.

Ужин проходил в общей столовой. Всего в зале стояло шесть столов. Ближе всего к раздаточной стойке сидели студенты из шайки Муни, чем дальше от нее – тем ребята были слабее и непопулярное. Джим попал за последний стол. Харви, которому махали приятели с третьего, проигнорировал правила и сел напротив Джима.
Это показалось Джиму весьма подозрительным. Но, кажется, очкастый дылда, сидящий по правую руку от Джима, этому несказанно обрадовался.
– Угадай, сколько жареной картошки нужно съесть, чтобы тебя стошнило?
– Нигма, я уже говорил тебе: ешь молча. Здоровее будешь.
Очкастый пожал плечами, не переставая улыбаться.
– Джим, я видел, как ты говорил с Алленом, – заметил Харви, отправляя в рот здоровенный кусок пережаренного стейка.– Не обращай внимания на него и Монтойю. Они придурки. Вечно суют свой нос куда не просят. Мешают решать проблемы нашим способом. Это же Аркхам, черт их подери. Честно говоря, вообще не понимая, что они тут забыли. Наверное, им нравится играть в безгрешных спасителей. Пошли они, – протянул Харви с плохо скрываемым удовольствием. – Пошшшли они, хреновы лицемеры.
– Точно.
– Ты какой-то не разговорчивый. Не то, что некоторые. – Харви бросил хмурый взгляд на Нигму, увлекшегося чтением учебника по логистике.
– Дай мне время освоиться.
Такой ответ удовлетворил Харви. Весь остаток ужина он делился с Джимом выдуманными байками из своей жизни, а когда они покинули корпус столовой, предложил сходить покурить. Джим отказался, вспомнив, что обещал позвонить Барбаре.
– Твоя крошка, а? Какая она?
– Самая лучшая, – отмахнулся Джим.
– Наверняка кудрявая, да?
– По настроению.
Судя по голосу на том конце провода, настроение у Барбс сегодня было созерцательным. Джим постарался избежать мрачных красок, когда описывал свой первый день, но у него никогда не получалось полностью обмануть ее. Она все равно услышала в его словах что-то, что заставило ее забеспокоиться.
– Джимми, мы ведь всегда поддерживали друг друга. Но как я смогу помочь тебе, если ты не расскажешь, что случилось?
– Здесь много беспокойных подростков, только и всего. Думаю, они захотят меня испытать. А ты знаешь, что еще одна драка в моем личном деле – и все. Я облажаюсь.
– Я думаю, твой «период» уже прошел. Не беспокойся, ты уже дал выход злости, теперь все вернется на свои места. Ты ведь всегда был справедливым. Всегда точно определял, что плохо, а что хорошо. Едва ли ты утратил эту способность. Просто будь осмотрительнее, и не давай всяким глупцам себя раздражать или втягивать в неприятности.
– Я стараюсь, Барбс. Я стараюсь быть вне этого.
– Твой отец всегда был таким спокойным… Черт, прости.
– Да, знаешь, кажется мне пора. Тут очередь на телефон.
Они попрощались, и Джим почувствовал себя последним скотиной. Барбс лишь хотела помочь, не ее вина, что она прошлась по больной мозоли.
День подходил к концу, тяжёлый день.
Питера в комнате не обнаружилось, но кто-то тут явно был – положение вещей немного изменилось, да и окно было приоткрыто. Что ж, оно и к лучшему, если сосед попался гулящим. Джиму хватило впечатлений и новых знакомств. Он выполнил несколько заданий, сходил в душевую и лег в постель под звуки пластинки, которую крутили в соседней комнате.
Ему удалось поспать около часа, потом его разбудил неясный шум. Джим подскочил в постели, включил светильник, но комната по-прежнему была пуста. Только из-за сквозняка скрипела оконная рама.
– К черту, – выдохнул Джим, натянул джинсы, первую попавшуюся футболку, обул кроссовки на босые ноги и вышел.
В коридоре сидел Нигма, жевал кекс и читал очередную книгу.
Джим подозрительно покосился на него. Интуиция подсказывала, что спрашивать у Нигмы бесполезно, он походил на человека, который жил в своей собственной реальности. Джим замер у двери напротив и несколько раз постучался. Из глубины комнаты послышался поток ругательств.
– Пошел на хер, Эд!
– Это я. Гордон.
– Гордон, туда же иди!
Джим настойчивее забарабанил в дверь.
Нигма заинтересованно наблюдал за происходящим.
Наконец на пороге возник злой Харви, его волосы смешно топорщились, а глаза напоминали две щелки, блестевшие плохо скрываемым раздражением. За его спиной писклявый женский голос воскликнул:
– Какого черта?
– Просил же! Нет, ну я же просил тебя! – прорычал Харви.
– Что значит «железный гроб»?
Харви заморгал. Почесал живот, обтянутый белой майкой.
– Ты чего спрашиваешь?
– Любознательный, – раздраженно буркнул Джим. Он и сам уже был не рад, что поддался глупому порыву, но отступать было поздно. Отец бы не отступил. Кобблпота не было на вечерних занятиях, не было на ужине, и почему то этот факт очень нервировал Джима.
– Иди-ка ты спать, бойскаут.
– Если ты мне не ответишь, – Джим схватил Харви за лямки его майки и толкнул к косяку, – я продемонстрирую наглядно, почему определение «бойскаут» ко мне не применимо.
Харви с легкостью стряхнул с себя руки Джима и оттолкнул его назад.
– Не наглей, Гордон. Говорил же, чтобы ты держался подальше от местных разборок.
– Что значит «железный гроб» и где он находится? – повторил Джим, сжимая кулаки.
– Вот значит ты какой, – протянул Харви. – Хвалю, что продержался почти сутки.
– Мне пойти к Аллену? Ладно, иду к Аллену.
Джим развернулся и медленно побрел к лестнице. Голос Харви остановил его через несколько шагов.
– Это место в подвале. Там находится заброшенный бассейн. В раздевалке есть шкафчики. Они и называются «гробами». Никто из охраны туда не спускается, думаю, они вообще не подозревают, что мы используем это место.
– Отведи меня туда, – потребовал Джеймс.
– Нет уж. Меня в это дело не впутывай. Я с Муни в хороших отношениях и усложнять себе жизнь не собираюсь.
– Тогда расскажи, как найти это место.
Харви протер рукой лицо и кивнул, сдаваясь.
Ночная жизнь на территории Аркхама была весьма бурной. Джиму потребовалось достаточно ловкости и терпения, чтобы пробраться к старому корпусу незамеченным. Харви подсказал, как открыть хлипкий замок, и Джим справился с ним без каких-либо проблем. Это его воодушевило, к тому же закрытые двери означали, что внутри нет никого из людей Муни. Возможно, они убрались в город. Говорили, что есть несколько лазеек по периметру стены, ограждающей колледж от внешнего мира.
Освещая себе путь небольшим карманным фонариком, Джим спустился в подвал, чуть не заблудился в лабиринте коридоров, несколько раз вздрагивал от посторонних шорохов, надеясь, что это всего лишь крысы, старался не вчитываться в угрожающие граффити, и наконец, нашел нужное помещение. Резервуар бассейна, отделанный облупившийся плиткой, напоминал черную яму из рассказа Эдгара По. Джим аккуратно обошел его по краю и свернул к раздевалкам. Сначала ему попалась женская, он отличил ее по грязно-розовому шлепанцу, сиротливо лежащему в углу и темному комку того, что раньше было мочалкой. У мочалки была ручка в форме медвежонка. Глаза медвежонка пустым взглядом смотрели в облупившийся потолок.
– Кобблпот, ты тут? – негромко спросил Джим, понимая, что будет глупо проверять каждый шкафчик. А если парень потерял сознание – что тогда? Вскрывать все? Такая перспектива Джима не радовала. Он сделал еще пару шагов и поскользнулся, едва устояв на ногах. Луч фонаря выхватил из темноты темное пятно. Весь пол был в подозрительных черных разводах и окурках, прилипших к ним.
Проклиная свою так не вовремя проснувшуюся совесть, Джим поспешно покинул это место. В мужской раздевалке оказалось не лучше, к тому же здесь пахло чем-то отвратительно кисловатым.
– Есть здесь кто-нибудь? – спросил Джим, зажимая нос рукой.
И – о, чудо – впереди послышался неясный шорох.
– Кобблпот?
– Я здесь. Выпустите, я получил свой урок… – Голос внезапно оборвался, а потом сменился судорожными вздохами.
Джим огляделся по сторонам в поисках того, чем можно было бы отпереть дверцу. Инструменты нашлись в соседнем шкафчике. Действительно, не таскать же их с собой постоянно, если потребуется проучить очередного провинившегося. Преподать урок.
Злость придала Джиму сил, и он взломал замок с первого раза.
Осторожно открыл дверцу.
Шкафчик был достаточно просторным, чтобы такой мелкий подросток, как Кобблпот, мог сидеть внутри, обхватив руками колени. Но недостаточно широким, чтобы он мог изменить позу.
Нижние конечности парня давно уже затекли, и Джиму пришлось поддерживать его, пока он пытался встать на ноги, дрожащий, холодный.
Помимо всхлипов и рваного дыхания, Джим различил тихое «спасибо» сказанное ему куда-то в плечо.
– Пошли уже, – раздраженно ответил Джим, одной рукой держа фонарик, а второй – помогая Кобблпоту держать равновесие. – Никому не говори, что я тебя вытащил.
– Конечно, – судорожно вздохнули в ответ.
Кобблпот шел медленно, его взгляд был слегка расфокусирован, рот приоткрыт, и его шатало из сторону в сторону.
– Ты, вообще, как?
Теперь они двигались вдоль ямы, и Джиму приходилось прилагать все усилия, чтобы они вдвоем не полетели вниз.
– Там было очень страшно, – признался Кобблпот, – я думал, что задохнусь.
В его голосе было какое-то детское отчаянье, и Джим почувствовал себя последним дерьмом.
– Неудивительно, – буркнул он, прикусив губу.
– Они должны были оставить меня до завтрашнего обеда, – зачем-то сообщил Кобблпот. – Они уже делали так. Со мной и с другими. Это традиция. Ты ведь Джеймс Гордон?
– Кажется, здесь все знают меня по имени.
– Мы знали… – Кобблпот запнулся, и Джим сильнее сжал руку, удерживающую того за талию. – Ждали тебя еще вчера.
– И с чего такой интерес?
– Мы можем остановиться? В ноги словно тысячи иголок впиваются.
Чертыхнувшись, Джим замер, помогая парню опуститься на сравнительно чистый участок пола.
– Ты ведь тот самый Гордон. Таких как ты, обычно, не встретишь в местах подобных Аркхему.
– Таких, как я?
– Правильных. Следующих букве закона. Богатых.
– Я не богат, и уж тем более меня нельзя назвать правильным, – резко ответил Гордон и сам смутился этой вспышке раздражения.
– Как тебя зовут? – более миролюбиво спросил он, наблюдая, как Кобблпот растирает свои ноги от колен до ступней.
– Освальд.
Джим глубоко вздохнул. Это нужно сделать. Нужно, иначе, как он потом посмотрит в глаза Барбс?
– Прости, что не вмешался раньше. Что не помог и оставил тебя. Мне очень жаль, – быстро проговорил он и случайно перехватил взгляд Освальда. Его глаза были широко распахнуты, в них светилось что-то непонятное Джиму. Не удивление, не признательность, что-то более… интенсивное.
Темнота обволакивала их, воздуха было недостаточно для напряженного, словно струна, Джима. Под этим странным взглядом он вдруг почувствовал невероятную усталость.
Нужно просто поспать. Хотя бы пару часов.
– Ты готов? Пора уходить.
Освальд протянул руку, Джим помог ему подняться, и через пару минут они были на улице.
Они двигались вдоль теневой стороны корпуса, не горело ни одно окно, и фонари тускло мерцали, давая лишь минимум освещения. Освальд уже мог идти самостоятельно, правда, сильно хромая. Скоро Джима посетила тревожная мысль:
– Может, тебе не следует появляться на уроках до обеда? Вдруг Муни захочет возобновить свою экзекуцию?
– Так или иначе, она все равно поймет, что я покинул клетку без ее разрешения. Не волнуйся, Джеймс, про тебя она не узнает.
– Она меня не волнует, – разозлился Гордон. – Я не боюсь.
И вспомнил, что сам же просил не говорить Муни о своем вмешательстве. Стало неуютно и стыдно, Джим выругался сквозь зубы, слишком крепко сжав кулаки.
Чтобы как-то погасить волну стыда, подкатившую к горлу, Джим спросил:
– Почему ты решил подставить ее с этими ответами?
– Я совершил ошибку, Джеймс.
– Ладно. – Смирившись, что это максимум того, что можно вытянуть из Освальда этой ночью, Джим не стал настаивать. Остаток пути они прошли в тишине, и только когда пришла пора разойтись в разные стороны, Освальд сказал:
– Я безмерно благодарен тебе. Уверяю, ты не пожалеешь о том, что сделал.
У него была немного старомодная манера изъясняться, и Джим это слегка раздражало. Но не больше, чем еще одни слова благодарности.
Питер Гумбольдт так и не вернулся. Радуясь этому факту, Джим запер дверь. Он рухнул на кровать, не заметив, что на ней лежали тетради и довольно тяжелый учебник. Чертыхнувшись, Джим скинул вещи на пол. Но, несмотря на навалившуюся усталость, заснул он не сразу. А когда все же забылся, ему привиделись птицы, вылетающие из огромной бронзовой клетки. Но это был тревожный сон, а птицы были черными хищными и голодными.

Прослушать или скачать Medusa's Spell Black Hair бесплатно на Простоплеер