Тьяго, Рауль, Джеймс. метафора, кошмарный сон, бред, как хотите, так и понимайте.
вот под эту музыку:
Listen or download Rammstein Mein Herz Brennt for free on Prostopleer
читать дальшеМальчишеские тощие ноги в бетоне. Исцарапанные пальцы на решетке, синие лопатки, синие шеи. Грязная повязка на бедрах, Том Форд на бедрах. А девочки сжимают в ладонях карнавальные маски. Пищу им льют прямо в них, приходиться зажимать дыры в глазницах, чтобы не остаться голодными. На счет три они одевают маски на лицо. Надеюсь, ужин был плотным.
Клетки стоят рядами. Иногда кругом. Иногда цепью. Иногда пусто.
Можно прикоснуться к тому, кто близко. Тот, кто близко, у некоторых здесь зовется странно. Приятелем. Другом. Прикрытием. Тьяго не везет. Он крайний. И у него только один сосед. Мертвец.
Почему Хозяйка выделяет Мертвеца из всех их? Почему так нравится Мертвецу возвращаться в клетку, вцепляться в прутья над головой и тренироваться, раздувая худую цыплячью грудь, такую же синюю и холодную, как у остальных?
Кто-то грызет свои пальцы, а Тьяго пытается заснуть.
Только здесь не спят, остерегаться крыс. Вчера Тьяго сделал ловушку. Попалась одна, такая же тощая, как и все вокруг.
Человек с тараканьим лицом бьет на решетке палкой и плюется серым. Красная ржавчина вплетается в его пальцы, когда он проникает в клетку и забирает крысу.
Тьяго научил ее бегать за своим хвостом.
Теперь этот хвост попал в его меню.
Мертвец слева отжимается. Сто двадцать один. Сто двадцать два.
Тьяго уже тридцать три. Его забирают с задания, бросают в темноту и в красную пыль, а тот знай себе: четыреста сорок восемь. Четыреста сорок девять.
Томом Фордом можно перетянуть раны.
Тьяго как раз затягивает узел при помощи зубов, когда луч света пронзает карцер. Хозяйка ступает легко и в белом. И плавно. И сколько б ступенек ни было, а каждый раз их все больше, она никогда не оступиться. На руках ее вопящий младенец. Еще одна маленькая сиротка.
В Клетку Его! В Клетку!
Проклятый младенец вопит по ночам не переставая. Соседи должны отпугивать от него крыс, иначе… Об этом Иначе никто не говорит вслух. Здесь никто не говорит вслух. Только Мертвец иногда ведет свой счет. Скольких убил, скольких любил. Скольких съел. Опустошил, сжег, не простил. Тьяго строит ловушку для крыс в ловушке для крыс.
Медсестры в крови приходят делать осмотр. Мужчины, американцы, приходят делать ставки.
Но никто из них не замечает, как исчезает вторая пойманная крыса. Рауль забирает ее, прикладывает палец к потрескавшимся губам и шшшшшшш.
Не пугайся.
А если они узнают?
Они не узнали даже тогда, когда ты был ребенком с голой задницей.
Рауль отходит дальше по коридору, тьма почти скрывает его массивную фигуру. Плавность как у Хозяйки. Уверенность, как у иностранных гостей, жажда, как у медсестер. И все потому, что он на воле. Он, в отличие от Тьяго, может делать все, что захочет. А возраст Тьяго, сила Тьяго не имеют никакого значения пока он по эту сторону решетки.
- Ты что делаешь? Вернись ко мне! – кричит Он Раулю. А в карцере по-прежнему тишина. Кто-то захлебывается собственной желчью, кто-то вылизывает ржавчину, кто-то царапает бетон.
- Славная будет шутка. – говорит Рауль и раскручивает крысу за хвост. Быстрее и быстрее. Вжууух. И животное летит в клетку Мертвеца.
Тьяго бледнеет.
-Дурак ты. Дурак! Он Хозяйки.
-Нихрена. – рычит Рауль. – Нихера, он даже не шевелиться, смотри!- Рауль с легкостью входит в чужую камеру, приседает рядом с бездыханным телом, убирает с чужих волос копошащуюся крысу, решившую полакомиться человеческим ухом. Поднимает Мертвеца за руки.
- Вены перерезал. Ну надо же.
-Так перетяни. – шипит Тьяго, подаваясь в прутьям решетки еще ближе, не замечая, как красня ржавчина начинает поглощать его лицо.
- Чем? Это, между прочим, Прада. – Рауль оттягивает свою рубашку за воротник и вздыхает. - Ну что за детский сад. Взрослый же мужик, а только сейчас допер, в каком дерьме живет.
- Раньше он был лучшим из нас.
- А теперь он сдохнет. Наверняка в какую-то куклу влюбился, а из системы выйти не получилось. Такие только хуем и думают.
- Зачем ты так…
Рауль с легкостью поднимает чужое тело и приваливает решетке так, чтобы Тьяго смог до него дотянуться.
- Как его на самом деле зовут?
- Джеймс. – отвечает Тьяго, помогая перевязывать вспоротые вдоль руки.
- Ну надо же. Я уже начинаю ревновать.
- Забери меня отсюда.
Отпускает, и тело Джеймса оседает на пол.
Забери. Ну забери.
- Ты же знаешь, что я не могу. – Рауль вырисовывает эти слова на лице Тьяго, покрытом красной сухой коркой. Целует в нос, как целовал еще в детстве. Пальцы Тьяго уже прочно въелись в железо, ноги Тьяго поглотил бетон.
Тогда забери его.
На следующий день Хозяйка приносит младенца. Оставляет его в бывшей камере Мертвеца.
Никто не рад подрастающему поколению сильнее, чем крысы.